— Как я вижу, ты вспомнила о своем спасителе, — заметил он тихим голосом. — Я сам поехал за ним, но увидел, как ты его подобрала. Он приносит тебе удачу, не так ли?

— Нет, — гневно ответила Аштарта. — Но долг есть долг — а теперь я его полностью заплатила.

— Насколько мне помнится, уговор был несколько другой, — прошептал Кхай ей на ухо, чтобы его могла слышать только принцесса. — Как мне кажется...

— Советую забыть об этом! — прошипела девчонка.

Потом она с силой стукнула Кхайя локтем в бок и специально отогнала лошадь в конец колонны. Кхай с трудом держался на спине у животного и в какой-то момент непроизвольно сжал грудь принцессы. Тогда Аштарта приподняла плечо и врезала им Кхайю в челюсть так, что он прикусил язык. Услышав, как он выдал колоритное кеметское ругательство, Аштарта перестала злиться, усмехнулась и заставила лошадь прибавить шаг.

Эфраис поджидал принцессу. Ему удалось увидеть кое-что из того, что произошло между Аштартой и Кхайем. Отъехав в сторону, он остановился и молча следил за двигавшейся в ночи колонной, а потом, когда остался один, грустно усмехнулся. Позади, на месте брошенного лагеря, вверх вздымалось пламя костра, приглашая погреться солдат фараона. Эфраис еще несколько секунд смотрел на столб огня, а потом потер подбородок.

— Это не единственное пламя, которое сегодня зажглось, — сказал он своей лошади. — Будет интересно, когда мы вернемся домой — если нам так повезет — посмотреть, во что это выльется. Нашей маленькой Ш'тарре понравился кемет, в этом можно не сомневаться. А она понравилась ему, если я, конечно, что-то понимаю в таких делах. Что касается Манека Тотака...

Эфраис снова улыбнулся, повернул лошадь и поскакал вслед за колонной.

— Манек, друг мой, — проворчал Эфраис себе под нос, — похоже, что у тебя появился серьезный соперник."

Через пятнадцать минут колонна начала взбираться на первый, относительно пологий склон предгорья.

Лошади выстроились по две в ряд.

Аштарта вытягивала шею, стараясь разглядеть, что творится впереди. Она понимала, что начало колонны уже достигло гребня.

А Кхай сейчас думал совсем о другом.

Он находился слишком близко к принцессе, он чувствовал ее запах, ее спина прижималась к нему, — и Кхай внезапно обнаружил, что его злость на Аштарту растаяла, как туман.

Его больше не волновала боль в ребрах в том месте, куда врезался ее локоть, и боль на языке — там, где он сам его прикусил. Вместо этого в голову лезли воспоминания об Аштарте — такой, как он увидел ее впервые: маленькая грудь, плоский живот, стройные ноги, и то, как она сопротивлялась тиранцам... С Аштартой все окажется по-другому, не так, как с Мхиной. Попытка укротить ее больше будет походить на борьбу с нильским крокодилом! Да, эта битва стоит того, чтобы ее выиграть!

Теперь, поняв, как он сам реагирует на близость Аштарты и на игру собственного воображения, Кхай немного расслабился и постарался отодвинуться от девушки на дюйм или два.

— Держись крепче, — тут же прошипела Аштарта, — и сядь поближе! Если придется пришпорить коня, ты свалишься!

Покорно, сжимая зубы и надеясь, что девушка ничего не заметит, Кхай придвинулся поближе, и принцесса нетерпеливо прижалась к нему нижней частью спины. Кхай застонал, когда почувствовал, как ее тело тут же напряглось под его руками. Мышцы живота принцессы стали железными. Юноша сжал зубы, ожидая очередного взрыва недовольства.

Но ничего не случилось, потому что они добрались до гребня, и открывшийся вид на погруженную в ночь равнину потряс их обоих.

Аштарта забыла о том, что хотела сделать или сказать, а просто резко вдохнула воздух и выпалила:

— Ты только взгляни!

Но Кхай и так уже смотрел во все глаза.

Глава 4

Мелембрин убегает, не приняв вызов

На западе, примерно в двух-трех милях, как прикинул Кхай, поднималась вторая линия невысоких гор, протянувшаяся вдоль горизонта, освещенная постепенно угасающим светом заходящего солнца. На пути колонны Мелембрина равнину рассекало глубокое узкое ущелье — проход на запад. Очевидно, это была дорога для войска Куша. Горы к северу и югу сливались с тенями и темнотой нижних равнин — только теперь равнина была не черной, а горела сотнями факелов.

Там собрались тысячи воинов. Они пытались взять в клещи армию Мелембрина. Часть их уже добралась до дальней гряды темных гор и, несомненно, собиралась вот-вот замкнуть кольцо. Кхай заметил все это в одну секунду. А потом Аштарта пришпорила лошадь. Взгляд юноши снова скользнул по морю движущихся огней, подобно рекам, устремившимся на север и на юг.

Он слышал даже на таком расстоянии тихий бой барабанов, выбивающих ритм, и еще более тихое пение тысяч глоток — до него доносилась песня, которую обычно распевали воины фараона на марше. Мелембрин и его воины быстрее Кхайя поняли, что их ожидает. Колонна поскакала быстрее Царь Куша чуть отстал, чтобы поторопить тех, кто ехал сзади, и, заметив Аштарту, поскакал рядом с ней. Он сидел без седла на огромном жеребце. На его сильных обнаженных руках играли мускулы, одетая в кожу спина оставалась прямой и сильной, а шлем походил на металлический череп. Кушит в этот момент больше напоминал гиганта-дикаря, чем мудрого и уважаемого царя, а животное под ним казалось демоном из глубин самого страшного кошмарного сна. У Кхайя по телу пробежал холодок, и он постарался не встречаться взглядом с Мелембрином, но Аштарта, наоборот, на скаку ухватила отца за одежду и закричала:

— Отец, ты их видел? Сколько их, как ты думаешь?

— Слишком много, — ответил он резким тоном, — И мы должны опередить их. Если они доберутся до ущелья раньше нас... — он не закончил предложения.

— Отец, я... — начала Аштарта, но он быстро перебил ее.

— Послушай меня, Ш'тарра. Что бы ни случилось, ты должна добраться до Куша. Никаких подвигов, девочка. Я знаю, что ты будешь сражаться, как мужчина, если потребуется, но ты обязана вернуться домой по двум причинам. Первая: кто-то должен предупредить Куш, а под тобой самая быстрая лошадь из тех, что мне когда-либо доводилось видеть. Вторая: когда-нибудь ты станешь кандассой. Ты нужна Кушу.

Ты слушаешь меня, Ш'тарра?

Девушка кивнула вместо ответа.

— Я доберусь до дома, папа. Мы все доберемся.

— Посмотрим. Но с кеметом за спиной ты далеко не уедешь. Пусть перелезает ко мне...

Мелембрин протянул сильную руку и взял Кхайя за плечо. Юноша отпустил Аштарту, перекинул ногу через широкую спину лошади Аштарты, прыгнул и, очутившись на коне позади царя, обвил руками талию Мелембрина.

— Держись покрепче, парень, — пробормотал царь, — и старина Гром даже не заметит, что у него появился еще один всадник. Не беспокойся, если зубы у тебя застучат. Поверь, это лучше, чем ходить пешком. Вперед, Гром!

И они, как ветер, понеслись вверх по склону. По обе стороны зияли огромные черные пасти обрывов, а потом они влетели в ущелье. Стены склонялись к ним с обеих сторон. Шаг колонны замедлился, всадники скучились. Когда те, кто скакал впереди, зажгли факелы, скорость опять увеличилась. Кхай прижался к спине Мелембрина и, к своему удивлению, почувствовал дикую первобытную радость, поднимающуюся внутри него, когда стук копыт стал ритмичным, как барабанный бой. Еще через минуту Кхай слился воедино с гигантом-всадником, за спиной которого он сидел, а также и с огромным жеребцом под ними, с ночью и стуком копыт.

В голове Кхайя проплывали странные видения других мест и времен. Он держал в руке копье, прикрывая щитом грудь, и закованный в броню противник несся к нему по полю брани. Он чувствовал под собой кожаное седло, вес огромного копья, и направил удар...

— Вон уже конец ущелья, парень! — закричал Мелембрин, возвращая Кхайя на грешную землю из мира грез. — Не вижу там твоих соотечественников — но все равно держись покрепче! — И более громким голосом царь приказал своим воинам:

— Встать клином, принцесса в центре. Если станет горячо, то освободить ей путь, чтобы она убежала. Вперед!